Бездомен в мире только ветер,
О чем и плачет он в ночах.
А у меня на этом свете
Есть дом родной,
Родной очаг.
Там, кроме хитрых троп овечьих,
Дорог не ведает земля,
Лежат на каменных предплечьях
Нетающие соболя.
Там испокон не сеют хлеба, —
Тайна-кормилица,
Тайга!..
Там голубые волны неба
Переполняют берега
Хребтов немыслимой насечки,
Укутанных коврами мхов.
Там несосватанные речки
Перебирают женихов,
Там кедр почти по человечьи,
Под грузом крякая слегка,
Стоит,
Подставив небу плечи,
Сминая в лапах облака.
В тот край не сказочный,
Но дивный,
Опять вернусь,
Хотя туда
Не долетает реактивный
И не доходят поезда.
Сойду с коня у юрты тихой,
«Тяшхлар!»* — скажу отцам седым,
И терпким медом облепихи
Из пиалы пахнет чайдым*.
Меня там ни о чем не спросят,
Все оставляя про запас,
И только конь лукаво скосит
На дым костра полночный глаз.
Там неуместны «охи», «ахи»,
Речей пустые виражи…
Спокойный взгляд из-под папахи
Чуть поторопит:
«Расскажи…»
И я, лишась былого пыла,
Язычески склонясь к костру,
Поведаю про все, что было,
И ни полслова ни совру
* Тяшхлар — здравствуй (алт.).
* Чайдым — чай (алт.).