Р а с п л а т а

Часть I.       «Порт-Артур»
I       Отъезд из Петербурга. — В сибирском экспрессе. — Первые вести о войне. — Прибытие в Порт-Артур
II      Порт-артурские впечатления. — Слава Богу — на миноносце! — Первый выход. — «Беречь и не рисковать!» — Тяжкая обида
III    «Эскадра» под высокой рукой адмирала Алексеева. — Личные наблюдения. — Рассказы участников и очевидцев про 26 и 27 января. — Жизнь порта и портовые обычаи. — Первая попытка японцев «закупорить» Порт-Артур. — Начало разоружения судов. — В ожидании приезда С. О. Макарова
IV    Прибытие С. О. Макарова. — Подъем духа. — Первая бомбардировка с моря. — Обучение эскадры выполнению простейших перестроений. — На боевом корабле. — Печальные итоги стоянки в резерве. — Макаровские директивы
V     Артурская эскадра под командой С. О. Макарова. — Роковой день 31 марта. — «Голова пропала!»
VI    После гибели С. О. Макарова. — Флаг наместника на «Севастополе». -Третья попытка японцев запереть эскадру. — Бегство адмирала Алексеева из Порт-Артура. — «Великая хартия отречения»
VII   Сила решений «великой хартии». — Неиспользованная удача 2 мая. — Разоружение судов. — Бой при Кинь-Чжоу. — Дословно из дневника. — Водобоязнь! — В. К. Витгефт. — Междоусобная брань. — Оживление надежд на выход в море. — Загадочный случай 2 июня
VIII «Друзья! к чему весь этот шум?» и «Хвалилась синица море зажечь»… — Выход эскадры 10 июня. — «Бог пронес!» — Неожиданное отступление. — Начало конца. — Восстановление дежурства крейсеров на внешнем рейде. — Поддержка сухопутных войск с моря
IX   Служба в охране. — Зловещие признаки деморализации. — Июльские бои за Лунвантан и Зеленые горы. — Тяжкая утрата для нашего крейсера. — Начало тесной осады. — Сюрприз со снарядами. — Флот на сухопутном фронте…
X    Крутой поворот в настроении личного состава. — Начало конца крепости. — Еще загадочный случай. — Наши последние дни в Порт-Артуре. — Выход эскадры 28 июля. — Бой при Шантунге
XI   Прорыв «Дианы». — Сюрприз с углем. — «Мои приказания должны быть в точности исполнены. Надеюсь?..» — Поход на юг. — Конец боевой службы «Дианы»

Часть II.     «Поход Второй эскадры»
I      От Сайгона до Либавы. — Выход эскадры из аван-порта. — Первые впечатления. — Беседа со старым соплавателем. — В звании пассажира при штабе адмирала Рожественского. — «К непосредственному боевому опыту надо относиться с тщательной критикой…»
II    Первый переход — первая авария. — Стоянка у Факьеберга. — Попытка плавания с тралом впереди. — Поход Бельтом. — Наш беспроволочный телеграф. — Стоянка у Скагена. — Эпизод с «Камчаткой». — Примета. — «Гульский инцидент». — Плавание каналом и Бискайкой. — 100 приказов и 400 циркуляров. — «Эскадра» или «армада»?
III   Прибытие в Виго. — Несколько слов по поводу разрешения гулльского инцидента. — Из Виго в Танжер. — Английский конвой. — Заветы Пророка. — Моя позиция в штабе. — Дакар. — «Либо поворачивай оглобли, либо рискуй опрокидонтом». — Черная лихорадка. — Габун
IV   Учения и занятия на походе. — Great-fish bay и сердитый «Лимпопо». — Angra Pequena и милейшие майоры. — Вести о взятии японцами Высокой горы и о сюрпризах, приготовленных в Дурбане. — У мыса Доброй Надежды. — Шторм. — У берегов Мадагаскара. — Вести о гибели первой эскадры. — Адмирал и «шпиц»
V    Пошли «выволакивать» отряд контр-адмирала Фелькерзама. — День Рождества на «Суворове». — Настроение на отряде контр-адмирала Фелькерзама. — Измена Hamburgp-Linie — «Приказано ждать…»- Характеристика «армады» в приказах командующего ею. — Плохие приметы. — Кое-что мое. — Опять «Сляби-Арко»! — Минные катера как оружие. — Попытка двухстороннего маневрирования
VI   Настроение на эскадре. — Молчание адмирала. — Газеты из России. — Впечатление проповеди г. Кладо на офицеров. — Ее деморализующее влияние на команду. — Голос из Маньчжурии о том же. — Телеграмма № 244 и ответ на нее. — Тягость стоянки. — Одна из ночей в Носи-бэ
VII  Вопросы пищевого довольствия команд. — «Удираем от Небогатова!» — Подъем духа. — Маршрут. — Общая характеристика похода через океан: учения и занятия, погрузки угля
VIII Дневник похода через океан. — Малаккский пролив. — Шествие в виду Сингапура. — Мысли в бессонную ночь. — Совет; три мнения… — Англо-японские разведчики. — День 30 марта. — «Не судьба!» — Прибытие в Камранх
IX    Игра судьбы. — Адмирал Жонкьер. — Выселение в 24 часа. — Начало скитания у берегов Аннама. — Журнал «скитания». — Настроение на эскадре. — Слово «невозможно» существует. — Агония армады. — Победителей не судят. — Сведения об японцах. — «Под гору, чем дальше, тем круче…»
X    Впечатление от прибытия «самотопов». — Спешные сборы в последний поход. — Два слова о здоровье. — «Умри, но пересади адмирала!» — Кое-что из разговоров с лейтенантом С.  — По поводу мечтаний о временной базе. — С кем — «с нами» или «с ними» — был «Бог браней». — Выбор пути во Владивосток. — Соображения навигационные. — Соображения тактические: внезапность, наличие всех сил в решительный момент, нравственный элемент, вопросы снабжения
XI   Дневник последнего перехода. — «К РАСПЛАТЕ!»

Часть III.   «Бой при Цусиме»
    I       
    II     
    III    
    IV    
    V      
    VI    
Приложение. Русские и японские силы, встретившиеся под Цусимой

Часть IV.   «Цена крови»»
                  Необходимое предисловие
Глава I     Возобновление заметок. — На память и с чужих слов. — На «Буйном». — Перегрузка на «Бедовый». — Краткое благополучие. — Погоня. — «Да ведь они сдаются?..» — На буксире японского крейсера
Глава II    Прибытие в госпиталь. — Первые впечатления. — После операции. — Тетрадка и карандаш. — «Первый раз вытянул ногу…» — Живая вода. — Повесят или расстреляют?
Глава III   Допрос. — Небрежность или великодушие? — Начало настоящего дневника. — Отношение японцев к военнопленным
Глава IV   Пробуждение к сознанию. — Тревоги и сомнения. — Газеты из России; общее негодование. — Адмиралу благополучно сделали операцию. — Громкие телеграммы и бездействие Линевича. — Сдача Сахалина. — Тайфун
Глава V     В период выздоровления. — Я — революционер… — Наша молодежь. — Мир. — Тяжелые дни. — От Сасебо до Ниносима
Глава VI    Ночь в карантине. — Японские «армейцы». — Удзина. — Хиросима. — Генерал Манабэ и его история. — Голод и комары. — Breakfast и lunch захватным правом. — Прибытие в Киото
Глава VII  Первые впечатления в Киото. — Начальник гарнизона, генерал-майор Окамэ, и его нравоучения. — Дружественная беседа. — Вопросы продовольствия. — Мелочи жизни. — Небогатов
Глава VIII Жизнь и обычаи военнопленных. — Японская система булавочных уколов. — Наши крайние правые и крайние левые
Глава IX   После ратификации мирного договора. — Наши японофилы. — Несостоявшийся обед. — Генерал Данилов и члены его комиссии. — Холода. — Последний день в плену. — Освобождение. — Вновь открывшаяся рана на левой ноге
Глава X    На «Воронеже». — Первые признаки брожения в эшелоне. — Вместо Владивостока — в Нагасаки. — Пропаганда среди военнопленных. — Беспорядки на пароходе. — Быстрое успокоение. — На «Якуте». -В виду родных берегов
Глава XI   Во Владивостоке. — Рассказы очевидцев о беспорядках. — Настроение при встрече. — Отъезд. — У Линевича и Куропаткина. — Манифестация со стороны эвакуируемых раненых. — Забайкальская дорога накануне забастовки. — Чита. — Кругом Байкала. — Иркутские впечатления
Глава XII  Воинские поезда с запасными. — По сю сторону Урала. — Неожиданный оборот дел. — Под флагом адмирала. — Петербург. — С больной головы на здоровую. — Попытка бороться. — На отдыхе. — Письмо приятеля. — Цена крови

«Расплата», еще в то время, как она печаталась в виде ряда фельетонов в газете «Русь» (в настоящей своей редакции она значительно мною пополнена против первоначальной), — вызвала в печати несколько статей и заметок, авторы которых обыкновенно называли ее «воспоминаниями».

Не могу воздержаться, чтобы не протестовать против такой характеристики моего труда. «Расплата» не есть «воспоминания», а переданный в литературной обработке «дневник» очевидца, и в этом вся ея ценность, как исторического материала. Я вел этот дневник с 17 января 1904 г. до 6 декабря 1906 г. (и даже дальше) изо дня в день, а в дни особо знаменательные — из часу в час. Все, о чем я рассказываю, основано на записях, сделанных тогда же: часы и минуты записаны в самый момент совершавшегося события; настроение, господствовавшее в данный момент, непосредственно вслед за тем и отмечено; даже разговоры, отдельные замечания — и те заносились в дневник под свежим впечатлением (конечно, в сжатой, отрывистой форме).

Мне приходится особенно настаивать на том, что в «Расплате» нет ничего, рассказанного «на память» (конечно, есть примечания, есть пояснения, но всегда с оговоркой, что те или иные сведения получены позже), особенно настаивать на ее характере «дневника» потому, что из личного опыта я мог убедиться (и неоднократно), как обманчивы «воспоминания». В бою — тем более. Не раз, перечитывая собственные свои заметки, я, если можно так выразиться, сам себя уличал, обнаруживал, что совершенно определенное представление о подробностях того или иного момента, очевидно, создавшееся под влиянием (под внушением) рассказов, слышанных впоследствии, оказывалось в противоречии с записью, сделанной en flagrant delit, но стоило лишь прочесть эту короткую, в несколько слов, заметку, чтобы в памяти вновь ярко восстала действительная картина происшедшего.

Позволю себе привести здесь пример того, как основательно можно забыть подробность, не только не оставленную в свое время без внимания, но даже отмеченную, тогда же и собственноручно, в записной книжке.

Японцы в официальном описании боя при Цусиме (14 мая 1905 г.) упоминают, что в 4 ч. 40 мин. пополудни (по нашим часам в 4 ч. 20 мин., так как они считали время по меридиану Киото, а на эскадре — по меридиану полуденного места перед боем) отряд их дестройеров под командой капитана 2-го ранга Судзуки атаковал вышедший из строя, объятый пожаром «Суворов», причем одна из выпущенных мин попала в кормовую часть броненосца с левой стороны, и он накренился градусов на 10. Никто из лиц, снятых с «Суворова» на «Буйный», не помнили о таком взрыве и прямо отрицали самую возможность его, утверждая, что подобный факт не мог бы пройти не замеченным ими, несмотря даже на тот адский расстрел, которому в то время подвергался «Суворов». Вместе с тем многочисленными свидетельскими показаниями офицеров и команды «Буйного» было установлено, что когда миноносец подходил к «Суворову», то последний «имел крен налевую, приблизительно градусов 10, если не более». Снятые с «Суворова» офицеры и нижние чины подтверждали эти показания, так как все хорошо помнили, что бесчувственного адмирала удалось сбросить на миноносец по спинам людей, цеплявшихся за обухи и кронштейны, расположенные по ватерлинии правого борта, которая в то время была высоко над водой. Когда же появился этот крен? Правы ли японцы, приписывая его происхождение взрыву мины, возможность которого отрицают люди, бывшие на самом броненосце, или он явился следствием течи по стыкам броневых плит и по швам обшивки левого борта, подставленного под град японских фугасных снарядов?.. Никто из очевидцев не мог «вспомнить», установить, хотя бы приблизительно, момент появления крена. Следует заметить, что нас опрашивали через несколько месяцев после боя. Я сам долго думал, пытался восстановить последовательность событий в своей памяти… и чистосердечно ответил — «Не помню», а вернувшись к себе и пересматривая листки моих лаконических записей во время самого боя, прочел: «3 ч. 25 мин. пополудни. Сильный крен палевую; в верхней батарее большой пожар». Сразу же все вспомнилось. Не будь этой записи, удостоверявшей, что крен был уже в 3 ч. 25 мин., т. е. за час до момента минной атаки, удаче которой японцы приписывают его появление, — я, может быть, присоединился бы к мнению тех, которые полагали, будто в горячке боя можно было не заметить минного взрыва.

Не буду хвастать моей памятью (хотя многие находят, что Бог не обидел меня этим свойством), но и для любого человека казалось бы странным так основательно забыть факт, не только им замеченный, но и записанный тогда же.

Вот почему я подчеркиваю то обстоятельство, что «Расплата» — не воспоминания, а дневник.

Не скрою: не раз, под впечатлением сведений, полученных позже, у меня являлось искушение выпустить то или иное место, не приводить оценки того или иного события, которую давали ему мы, там и тогда, — но я воздерживался. Я говорил себе: — Это было. Мы так думали, так понимали. Пусть заблуждались, но это заблуждение ложилось в основу настроения масс и, несомненно, сказывалось в дальнейшем развитии их деятельности. Разве я взялся писать историю войны? — Нет. — Цель моего труда — дать читателям правдивое описание того, что пережил один из ее участников, заботливо, тогда же, на месте, заносивший в свой дневник все, доступное его наблюдению.

До сих пор ни один из соплавателей, ни один из боевых товарищей не обратился ко мне с пожеланием внести какие-либо поправки в мое изложение. Были возражения, но они исходили от лиц, пишущих историю по поручению начальства и на основании официальных реляций в тиши своих кабинетов. С ними я спорить не буду.

Вл. Семенов

Предисловие ко второму изданию

Книги моего покойного брата: «Расплата» — «Бой при Цусиме» — «Цена крови» в настоящем посмертном издании впервые объединены в одно целое — трилогию, с общим заглавием — «Расплата».

Трилогия эта не явилась результатом заранее выработанного автором плана, а составилась до известной степени случайно. Прежде всего брат приступил к описанию Цусимского боя. Он начал эту работу 1 февраля 1906 г. на Cap Martin (близ Ментоны, на Французской Ривьере), куда он был послан врачами после возвращения из плена. 12 февраля брат записал в своем дневнике:

«5 час. 30 мин. вечера. — Сейчас кончил писать «Бой при Цусиме». Кажется, вышло хорошо. Может быть, после будет скучно без дела, но сейчас я так доволен… так тяжело было писать…»

Осенью того же года он приступил к обработке своего дневника за период с начала войны до Цусимского боя. Этому описанию пережитого и виденного им в Порт-Артуре и во время похода эскадры Рожественского автор дал заглавие «Расплата».

Закончив «Расплату», брат в первое время не предполагал продолжать своего повествования, но успех первых двух книг и получаемые им многочисленные письма от читателей с вопросами, почему он прервал свой рассказ на 7 час. 40 мин. вечера 14 мая 1905 г., побудили его написать «Цену крови» — скорбную повесть о днях плена и о возвращении на родину, где его ждали новые и едва ли не самые тяжкие испытания…

Эти три книги («Расплата», «Бой при Цусиме» и «Цена крови»), составляющие одно целое и излагающие события, которых автор был очевидцем, до Цусимского боя, во время боя и после боя, впервые были названы «трилогией» в иностранной печати, откуда это наименование перешло к нам. В последнее время сам автор стал называть свой труд трилогией, причем высказывал мысль, что название «Расплата» следует отнести ко всем трем составным частям этой трилогии.

Если успех «трилогии» в России уже при жизни автора можно было назвать очень большим, то за границей этот успех нельзя не признать совершенно исключительным.

Напомню, что «Бой при Цусиме» был издан в 1906 г., «Расплата» — в конце 1907 г., и «Цена крови» — только в конце 1909 года.

Несмотря на такой короткий промежуток времени, прошедший с появления в свет трилогии, «Бой при Цусиме» оказался переведенным на восемь иностранных языков. На те же языки в большинстве стран уже закончен, в других еще делается перевод остальных частей трилогии.

Некоторые из этих переводов появились одновременно и в Европе, и в Америке, причем самостоятельные издания были выпущены даже в южноамериканских республиках. Кроме того, имеются сведения о готовящихся новых переводах трилогии и на те языки, на которые она уже переведена, — и над этими новыми переводами работают авторитеты военно-морского дела и заслуженные адмиралы. Ссылки на мнения Вл. Семёнова и цитаты из его книг появились в таких настольных справочниках каждого моряка, как Brassey's Naval Annual и т. д. (А также в курсах военно-морской истории (А. Штенцель. История войны на море. Т. 5. Пгр. 1916. С. 396, 398–402, 411,414, 438, 445-6, 450, 453-5, 460-2, 466, 472, 489.)

По количеству изданий переводов трилогии соперничают между собой Франция и Англия.

В Лондоне первое издание «Боя при Цусиме» вышло в декабре 1906 г. и было распродано в несколько дней. В январе 1907 г. появилось второе издание, а через два месяца — уже третье. В Париже «Бой при Цусиме» вышел третьим изданием только по истечении полутора лет со времени появления в свет первого издания (В настоящее время вышло, насколько мне известно, пятое издание.), но зато «Расплата» потребовала четырех изданий в продолжение одного года, а «Цена крови» — также четырех изданий в продолжение всего лишь полугода со дня выхода первого издания.

По свидетельству г. Murray, лондонского издателя трилогии, «имя никакого другого нового иностранного автора давно уже не достигало в Англии такой высоты, на какой стоит имя Вл. Семёнова». Его книги приобрели широкую популярность во всех слоях английского общества. «Расплата» была настольной книгой покойного короля Эдуарда, и вместе с тем оказалось необходимым выпустить, кроме обыкновенного дорогого («The Battle of Tsuhima» — 4 s. 6 d., «Rasplata» — 10 s. 6 d., «The Price of Blood» — 5 s., т. е. вся трилогия стоит 20 шил. — 10 рублей.) издания трилогии, еще дешевое народное издание. Этой чести удостаивались до сих пор в Англии только классические произведения литературы. Впрочем, некоторые из серьезных английских критиков уже теперь находят возможным причислить трилогию к произведениям классической литературы и находят, что художественные достоинства «Расплаты» и «Боя при Цусиме» таковы, что эти книги следует поставить на ряду с «Севастопольскими очерками» Льва Толстого, по своим же качествам военно-морского труда они представляют произведения совершенно исключительного значения. Эпитет «подобный Толстому» был повторен и в прочувствованных статьях английской печати по поводу кончины моего брата (см. «Times» от 6 мая 1910 г. и друг.). Что касается собственно «Расплаты», то первый перевод ее на иностранный язык появился в июне 1908 г. — в Германии. Этот перевод, так же как и перевод «Боя при Цусиме», сделан кап. — лейт. Герке по поручению Германского Морского Генерального Штаба. Книга издана роскошно (Ernst Siegfried Mittler und Sohn, Konigliche Hofbuchhandlung), причем название ее не переведено, а так и оставлено — «Rassplata».

В начале 1909 г. появился французский перевод «Расплаты», сделанный капитаном 1-го ранга французского флота маркизом де Баленкур. Перевод сделан в двух книгах, под общим заглавием «L'Expiatiom»: первая — «L'Escadre de Port-Arthur», вторая, представляющая перевод второй части «Расплаты» — «Поход второй эскадры», озаглавлена: «Sur le Chemin du Sacrifice». Изданы книги изящно, фирмой Aug. Chalammel (Paris).

В том же 1909 г. появился английский перевод «Расплаты», сделанный вице-адмиралом британской службы принцем Людовиком Баттенбергским, командующим Атлантическим Флотом (Atlantic Fleet) Великобритании. Издана книга Фирмою John Murray, как все английские издания, прекрасно. Название оставлено также без перевода — «Rasplata», и только в скобках добавлено — «The Reckoning».

На итальянский язык произведения моего брата первоначально переводились лейтенантом Бианкини и печатались в «La Rivista Marittima». В настоящее время над новым переводом всей трилогии работает адмирал А. де Орестис де Кастельнуово, командующий итальянским флотом. «Бой при Цусиме», в переводе адмирала де Орестиса, только что вышел в свет. Эта изящная книга, с русским Андреевским флагом на обложке, издана в Ortona a Mare (Casa Editrice Carmine Visci) и снабжена портретом моего покойного брата и его автографом. «Расплата» и «Цена крови», в переводе адмирала де Орестиса, готовятся к печати. Этот итальянский перевод авторизован моим братом, который проверял его уже во время болезни.

Из переводов трилогии на другие иностранные языки следует отметить перевод на испанский язык, очень изящно изданный в Буэнос-Айресе. Перевод сделан с английского капитаном 1-го ранга аргентинского флота Angel J. Elias.

Сведений относительно перевода трилогии на японский язык у меня еще нет, но, судя по тому, что «Расплата» цитируется адмиралом Того в официальном описании «военных действий на море в 37–38 гг. Мейдзи», можно заключить, что такой перевод в Японии имеется.

В России при жизни автора трилогия далеко не имела того успеха, как за границей. Ко дню смерти автора не было еще распродано второе издание «Боя при Цусиме» и первое издание «Расплаты».

И только когда Вл. Семенов сошел в могилу, сопровождаемый единодушными соболезнованиями печати, когда стали приходить телеграммы с известиями, что смерть его оплакивается за границей, тогда сразу появился такой спрос на все произведения брата, что большая часть их была распродана в самый короткий срок.

Третье издание «Боя при Цусиме» (всего 9000 экземпляров) пришлось спешно выпустить уже через две недели после кончины автора.

В пасхальную ночь, с 17 на 18 апреля 1910 года, после болезни, продолжавшейся почти пять месяцев и выразившейся в последовательном воспалении серозных оболочек (плеврит, перикардит, опять плеврит и, наконец, воспаление брюшины), — автор «Расплаты» скончался.

Имеются основания полагать, что если не возникновение болезни, то ее обострение и последовавшие осложнения были вызваны нахождением в левом боку больного двух мелких осколков снаряда (В бою при Цусиме мой брат получил пять ран, из них одна — тяжелая, в правую ногу (длина раны 130 мм, глубина — до кости — от 25 до 37 мм), другая — серьезная, в левую ногу (раздробление большого пальца) и три мелких — в поясницу и в левый бок. Последние три раны были причинены мелкими осколками, оставшимися в теле раненого; при этом осколок, попавший в поясницу, был извлечен, а два осколка, проникшие в бок и в первое время залегавшие неглубоко под кожей, не были вынуты японскими хирургами, так как эти осколки не беспокоили больного, положение же его было тогда настолько тяжелым, что вынуждало воздерживаться от всяких операций, не настоятельно необходимых. (См. «Цена крови», стр. 4 и 26.)).

Вследствие воспалительного процесса у больного постоянно держалась высокая температура (продолжительное время выше 39 °C), но тем не менее он сохранял полную ясность мышления, чем приводил в изумление пользовавших его врачей. За два дня до смерти он провел более часа в оживленной беседе, притом еще на иностранном языке, с приехавшим его навестить итальянским военным агентом, флиг.-адъют. майором Абати, и на вопросы своего гостя относительно лиц, выведенных в рождественской сказке-сатире «Заседание Адмиралтейств-Коллегий», давал самые подробные и точные пояснения. Он не хотел слушать моих просьб не утомлять себя и заставил меня взять из его библиотеки том «Истории России» Соловьева и сам указывал, какие места относительно Якова Долгорукого (упоминаемого в сказке) могут быть интересны для майора Абати, и просил меня их перевести.

Его тело умирало, он уже не в силах был сделать ни одного движения без посторонней помощи, но дух его по-прежнему был бодр и сердце его по-прежнему горело любовью к Родине.

«Россия… нет, даже для вечности не могу забыть тебя!..» — писал он в своем дневнике, незадолго до Цусимского боя.

Только о ней, о России, были его думы и в долгие дни болезни.

«Господи! дай мне счастье хотя бы каплей в океане, хотя бы искрой в пожаре послужить ее спасению! — говорил он в том же дневнике. — Не было бы во всей вселенной счастливее меня, если бы Ты дал мне перед смертью счастье видеть ее торжествующей…»

И если не исполнилась эта последняя его мольба, если не суждено ему было увидать возрождение боевой славы России, ее торжество, то послужить своей Родине ему было дано в полной мере.

Он послужил ей и кровью своей, пролитой в бою с врагом, а еще более — своим правдивым словом, горькою правдою о тех событиях, которых он был нелицеприятным свидетелем и летописцем.

Критики произведений моего брата ставили ему в заслугу, что он, в своих описаниях, стремится быть строго объективным и мало дает места личным переживаниям. Он и сам говорит в своем предисловии к «Бою при Цусиме», что усиленно избегал говорить о себе, чтобы «не вызвать обычного, в подобных случаях, упрека, что автор повествует не столько о развитии боя и о действиях окружающих, как о собственной особе».

Но теперь, когда произведения моего брата, переведенные на все европейские языки, получили столь огромную известность, теперь, когда он умер, оплаканный, по словам «Times», «всеми, кому дорога истинная морская доблесть», и когда печать всех цивилизованных стран, и Старого и Нового Света, высказала глубокое соболезнование по поводу его безвременной кончины, мне думается, что настало время дать возможность многочисленным читателям его произведений ближе ознакомиться с личностью их автора.

С этой целью я готовлю в настоящее время к печати «Дневник Вл. Семёнова (1904–1909 гг.)», который он вел во время войны изо дня в день, а после войны с перерывами. Последняя запись в этом дневнике помечена 3 сентября 1909 г., т. е. уже незадолго до начала болезни.

Этот самый дневник послужил брату материалом для трилогии, которая, по его собственному выражению, является не чем иным, как «литературной обработкой дневника». В «Расплате» и в «Цене крови» довольно часто встречаются даже точные выдержки из сделанных в этом дневнике записей.

Тем не менее дневник представляет большой самостоятельный интерес. В нем читатели найдут и некоторые фактические данные, по тем или другим соображениям не помещенные братом в его книгах и таким образом дополняющие их. Но главная ценность дневника — именно те чисто личные переживания, о которых брат старался, насколько это было возможно, меньше упоминать в своих книгах.

Эти переживания брата, эти интимные его беседы с самим собою дают полное представление об его внутреннем мире, который был озарен только одним никогда не заходившим солнцем — любовью к Родине.

«Клятву, страшную клятву даю: Тебе, Родина, весь остаток моей жизни, все силы, всю кровь!.. Тебе — всё!..»

И он сдержал свою клятву…

Август, 1910.
Виктор Семёнов